Даниил Дугаев

Дня за два до начала карантина, когда уже было ясно, что дело затянется, и моря нам еще долго не видать, я выбросил из огромной лодочной сумки ласты, спасательный жилет и прочее полезное барахло и отправился в магазин за припасами. Притащив груз домой и расставив в геометрическом порядке на столе консервы с сардинами, пачки макарон и банки фасоли, я вдруг понял, что где-то уже видел похожую картину. В 1968 году напротив точно такой же стены из жестянок сфотографировался перед стартом будущий победитель первой гонки Golden Globe Робин Нокс-Джонстон.

Пятьдесят лет спустя тот «Золотой глобус» кажется уже не спортивным событием, а легендой, которую рассказывают по вечерам юным пилотам «Оптимистов». Девять человек отправились в одиночное плавание вокруг света. До финиша почти никто не добрался. Об этом странном, и во многом безумном предприятии написано несколько толстых книг и сотни текстов в яхтенных журналах, в том числе и в этом. Вероятно, самый взвешенный разбор, A Voyage for Madmen (2001), принадлежит англичанину Питеру Николсу. Наряду с «Дневником чумного года» Даниэля Дефо и «Уолденом» Генри Дэвида Торо, это самая подходящая книжка, чтобы читать на карантине.

Потому что, если произвести в голове некоторые манипуляции с реальностью, можно представить, что наша жизнь взаперти не так уж сильно отличается от быта участников кругосветной парусной регаты. По правилам «Глобуса» гонщики не имели права ни заходить в порты, ни принимать на борт продовольствие. Их жизнь надолго оказалась подчинена жесткому распорядку и внешним обстоятельствам. Их психика и физические возможности подверглись жесткому испытанию. Они лишились обедов в ресторанах, вечеринок с друзьями и возможности сходить в театр. Так ведь и с нами случилось то же самое.

Здесь можно возмутиться: мол, я сижу дома, у меня на потолке протечка, как же это можно сравнить с морскими брызгами в лицо? Но человек ко всему привыкает. Через месяц одиночного плавания море становится таким же знакомым фактом, как заваленный мешками с цементом балкон напротив. Между непреклонностью, с которой открывал свою тушенку Нокс-Джонстон, и автоматизмом, с которым я втыкаю консервный нож в сардины, много общего. Он каждый день записывал в борт журнал координаты, и наблюдения за погодой. У нас для этого есть сторис в инстаграме. И так день за днем, день за днем.

И хотя кажется, что оказаться замурованными в гробовых отдаленных домах куда страшнее, чем наблюдать закаты, пересекая ревущие сороковые (в те редкие моменты, когда ты, как Лоик Фужерон, не летаешь по каюте, словно носки в стиральной машине), у нашего положения есть и преимущества. Мы, например, хотя бы знаем, где находимся. А вот Чай Блис, например, знал не всегда — до гонки он вообще не ходил под парусом, хотя и пересек океан на гребной лодке, — и все же достиг удивительных успехов, сойдя с дистанции лишь в Индийском океане.

Или, скажем, здоровье. Да, в одиночном плавании сложно подцепить коронавирус. Но что делать с другими болячками? Мы откладываем визиты к дантистам, потому что опасаемся, что дело может закончиться ковидным бараком. Алекс Кароццо, сколько мог, игнорировал свой гастрит, пока тот не превратился в язву. Кашляя кровью, он плюнул на гонку и повернул в Португалию — и хорошо еще, что смог добраться до больницы.

А как насчет обычной физкультуры? Это ведь только кажется, что необходимость иногда вязать узлы и ставить спинакер держит тебя в форме. Яхтинг, если только ты не гоняешься кругами на прибрежных регатах или не крутишь лебедку на «Транспаке», не такой уж активный вид спорта. В наших квартирах хотя бы есть место, чтобы хорошенько попрыгать. Нокс-Джонстон был вынужден сигать прямо в море с канатом, обвязанным вокруг торса, и плыть за лодкой, надеясь на доброту акул.

У нас есть «Зум», поэтому в приступе депрессии мы можем взглянуть на хмурые физиономии друзей и немного развеяться. Гонщикам запрещено было даже читать газеты. Кроме редких радиограмм с координатами, которые надо было отправлять в газету, их общение с миром ограничивалось передачами, которые изредка мог поймать длинноволновый радиоприемник. Чтобы отправить письмо, приходилось идти на ухищрения. Бернар Муатесье, например, навострился палить из рогатки и всю свою корреспонденцию отправлял на встречные суда прицельными выстрелами. Однажды, пытаясь подойти к одному такому судну у мыса Доброй Надежды, он погнул бушприт. Для нас это равнозначно кефиру, пролитому на клавиатуру: вроде бы не катастрофа, но теперь западает кнопка «Контрол».

Самые спокойные из нас находят утешение в музыке, кино, и книгах, пользуясь случаем прочитать и послушать все то, на что раньше не было времени. Схожим образом поступили Билл Кинг, погрузивший в лодку серьезную библиотеку художественной и философской литературы, и Найджел Тетли, обладатель суперсовременной для 1960-х аудиосистемы, предоставленной звукозаписывающей компанией Music for Pleasure, и целого склада пластинок. Все это добро до сих пор лежит на дне морском, но точные координаты неизвестны.

Да и вообще нельзя сказать, что результаты «Золотого глобуса» внушают оптимизм. Почти никто из участников маршрут не закончил, и лишь в половине случаев из-за проблем технических. Муатесье, например, обогнул земной шар не один раз, а больше. Где-то в районе мыса Горн он пришел к выводу, что гонки суть тлен и суета, и вместо того, чтобы свернуть в сторону Фалмута, отправился на Таити «спасать свою душу». Моряки, которые встречали его «Джошуа» на этом этапе, рассказывали, что длиннобородый, погруженный в медитацию Бернар мчался на всех парусах, сидя на палубе в позе лотоса.

Еще хуже пришлось инженеру Доналду Кроухерсту, который не только впервые в жизни отправился в океан, но к тому же забыл на причале часть провизии и запчасти для своего экспериментального тримарана. Сойдя с ума посреди Атлантики, он бросился в море, оставив каюту, заваленную немытой посудой, неоконченный труд по теории относительности и два бортжурнала, настоящий и поддельный. Эта жуткая история самоизоляции дала повод снять целых два полнометражных фильма. Смотреть надо «Гонку века» (реж. Никита Орлов, 1986) с Леонхардом Мерзиным и Наташей Гусевой.

Но будем все же ориентироваться на Робина Нокс-Джонстона — теперь уже сэра Нокс-Джонстона — который не только спокойно вернулся домой, но и сохранил достаточно оптимизма, чтобы еще много лет ходить под парусом, чувствовать себя неплохо даже в 81 года, и даже раздавать интервью о том, как пережить коронавирус. «Я поддерживал режим, — объяснил он всего несколько дней назад газете „Гардиан“. — Учил наизусть стихи. Не допускал мыслей о сексе: всю энергию следовало поберечь для лодки. Наконец, у меня с собой было 12 бутылок виски, 12 бренди и 120 банок пива».

Прислушаемся к советам человека, который провел в самоизоляции десять месяцев. Мы успешно миновали часть маршрута, но впереди мыс Горн. Мои консервы все еще сохраняют идеальный порядок.

Журналист, матрос и путешественник