БЕЗУМЦЫ

GOLDEN GLOBE




RACE 1968

В 1968 году 9 яхтсменов вышли в океан поодиночке. Их подстерегали штормы, сломанные мачты, смерть, музыка и истории на грани безумия. До финиша добрался только один. По книгам, дневникам и хроникам событий мы восстановили портреты девяти безумцев — участников последнего великого морского приключения ХХ века.

Пока мир внимательно следил за космической гонкой и мечтал о новых пространствах для экспансии, девять человек решили поставить рекорд в океане. Предпосылкой для гонки послужил поход Френсиса Чичестера, который прошел мысы Доброй Надежды, Горн и Лювин всего за 225 дней и с одной остановкой — это было первое в мире подобное плавание. Кругосветный переход Чичестера спонсировала и освещала британская газета Sunday Times. Тема вызвала огромный интерес у публики. Стараясь удержать популярную историю, Sunday Times быстро объявили о старте кругосветной регаты. Новая гонка была одиночной и без единой остановки. Раньше этого не делал никто.

Sunday Times не сильно ограничивала яхтсменов правилами, поскольку мало кто был способен решиться на нон-стоп регату вокруг света. Принять участие мог человек любой национальности с любым опытом и даже без. Не было никаких особых требований к судам: яхты в буквальном смысле могли иметь любую конструкцию, оснащение и год спуска на воду. Только Чичестер, которого пригласили в жюри гонки, предупредил об опасности такого путешествия и призвал к участию только опытных моряков.

В девятку участников гонки века вошли: Джон Риджвей, Чарльз Блит, Бернар Муатесье, Лоик Фужерон, Билл Кинг, Найджел Тетли, Алекс Кароццо, Дональд Кроухерст и Робин Нокс-Джонстон.

Француз Бернар Муатесье к моменту участия в Golden Globe Race уже был знаменитым мореходом. Ему было 45 лет. До этого он вместе со своей женой успешно преодолел маршрут Таити-Испания через мыс Горн на 39-футовом стальном кэче Joshua, написал несколько книг о своих переходах и подумывал о кругосветке, пускаясь в споры со своими друзьями Биллом Кингом и Лoиком Фужероном. Примерно тогда Sunday Times объявила правила гонки Golden Globe. Без всяких сомнений все трое присоединились к гонке.

Муатесье не хотел быть коммерческим объектом, красивой оберткой рейса, поэтому отказывался от любых подачек со стороны газеты, включая, например, радиопередатчик, поскольку считал, что он будет отвлекать его от душевных поисков. Вместо этого он взял с собой фотоаппарат и несколько катушек пленки. Отснятые кадры передавал, забрасывая их на борт проходящих мимо судов. Совсем без поддержки Муатесье не остался: одно французское издательство купило у него права на будущую книгу о столь занимательном путешествии.

22 августа 1968 года Бернар Муатесье вышел из Плимута, Англия, на родном Joshua. К октябрю он добрался до мыса Доброй Надежды и на спокойной волне достиг мыса Горн уже к началу февраля. Все это время он не получал вестей от других яхтсменов и вообще от внешнего мира.

Индийский океан вызвал у Муатесье изматывающую фрустрацию, чтобы преодолеть ее, француз прибегнул к йоге и медитации. В ходе часовых медитаций и бесконечных дней в море он пришел к решению вообще не возвращаться в Европу, хотя все еще хотел завершить кругосветку, как он писал в судовом журнале.

Но ветры решили за него, и, повернув от мыса Горн обратно к Доброй Надежде, он отправил прощальную весточку своему товарищу из London Times. Его отставка гласила: «Рекорд — очень глупое слово в парусе. Я продолжу плавание, потому что счастлив в море и хочу спасти свою душу».

Несмотря на то, что Бернар Муатесье оставил мысли о Golden Globe, он продолжил кругосветное плавание по ревущим 40-м, проплыв две трети пути по второму разу и установив новый рекорд безостановочного яхтенного перехода (54 000 морских миль за 10 месяцев). Бернар Муатесье завершил свою кругосветку 21 июня 1969 на Таити, через два месяца после финиша победителя гонки Нокс-Джонстона.

Невозможно сказать наверняка, выиграл бы Муатесье гонку или нет, но, исходя из данных бортового журнала, у него были все шансы обогнать Робина Нокса-Джонстона. Но это было определенно не то, чего желал сам Муатесье: в своей книге The Long Way он рассказывает о гонке как опыте духовного путешествия: «У меня нет желания возвращаться в Европу к ее ложным богам. Зарабатывай, зарабатывай, зарабатывай, но для чего? Чтобы купить себе новую машину, хотя старая еще на ходу? Модно приодеться и, быть может, однажды приобрести телевизор? Я отправляюсь туда, где смогу пришвартоваться у любого камня, где солнце безгранично, воздух легок и можно свободно плавать и поджаривать свое тело, распластавшись на коралловом рифе».